«Пламя вытянутым пухлым конусом медленно поедало фитиль, который кашлял песчинками пепла и с треском выдыхал угольные сгустки копоти. Он тихонько клонился вниз и плавил острые края иссиня-черной свечи. По длинному, закрученному в виде веревки, восковому телу текли вязкие капли и тут же каменели, превращаясь в гладкие шипы. Яркое зарево четырех солдатиков на канделябре укрывало меня жарким одеялом, выделяя мою фигуру во мраке необъятной гостиной. Я находилась на крошечном островке света, расположившись на широком диване из потемневшего бордового бархата, что расплывшимся пятном горел средь черноты словно бельмо в помутневшем глазу. Книга на моих коленях скрипела ветхим переплетом, когда ее нервно сжимала в ледяных тисках пятерня моей остывшей руки. С дрожащих плеч незаметно сползало пушистое крыло пледа желтовато-белого цвета как топленое молоко. Обездвиженными глазами я рассматривала лицо. Квадрат острой челюсти чуть сдвинулся от резкой полосы улыбки, сухие губы чуть дрожали, как и веки, часто взмахивающие густыми ресницами. Глаза, омывающие меня чистым голубым сиянием, как прозрачная лазурь океанической воды, вдруг потемнели, матовым туманом устало глядя сквозь моё лицо. 
PROLOGUE |
CHAPTER I |
Имя: Elizabeth "Betty" Ross | Элизабет "Бетти" Росс | Фандом: Hulk | Marvel Comics Время: настоящее |
CHAPTER II |
- рост 167 см
- вес 50 кг
- глаза голубые
- волосы длинные каштановые
Элизабет Росс, более известна как Бетти, - гордится тем, что американка: она родилась в Калифорнии в семье Карен Ли и генерала Таддеуса Росса. Братьев и сестер у нее так и не появилось, но, несмотря на это, отец любил ее не больше своего правого носка: он всегда мечтал о сыне, который смог бы продолжить его дело; и скорее генерал доверит свою жизнь кучке солдат, чем любящей семье. Из этого следует, что Бетти должна была вырасти бойцом, эдакой бой-бабой, любящей отдавать приказы и любыми средствами добиваться своего, но нет - увидев ее, вы не забудете ее тонкие черты милого лица, мягких рук и доброго сердца, хотя... да, она все же боец.
Бетти была очень добродушным ребенком - она с радостью ходила в школу, с симпатией относилась к новым знакомым, всегда отзывалась на просьбы и вообще любила помогать. Ее любимым предметом стала математика, а позже и биология. Однажды после урока, на котором звездой стала кошка необычного окраса в следствие моногибридного скрещивания, девочка решила после школы поступить на биофак. Она разразилась мечтами: защитить докторскую в какой-нибудь важной области, внести в историю науки свое открытие, и сделать так, что бы в дальнейшем ее труды не пропали зазря, и их могло использовать уже будущее поколение ученых, поминая ее ласковым словом. Конечно, не лекарство от рака, но... а в конце концов, почему бы и нет?
Но в возрасте 15 лет Бетти накрыла черная полоса: любимая мама скончалась от туберкулеза. Отец, пытаясь отвлечься, скрывался на работе, иногда даже не приходя домой ночевать, чему Бетти была только рада: безусловно, она нуждалась в тот момент в отце, но с другой стороны, она не хотела никого видеть и была благодарна Таддеусу за такое отношение. Через некоторое время, оправившись, генерал внезапно решил отправить дочь заканчивать свое обучение в школу-интернат. Элизабет особо не стала перечить отцу: поняв, что на расстоянии отношения между ними по крайней мере не ухудшатся, она собрала свои вещи и простилась с домом, уехав навстречу взрослой жизни.
В новой школе девочку еще сильнее захватили технические предметы, и, достаточно хорошо подготовившись к вступительным экзаменам, под конец последнего учебного года она написала отцу, что поступила в Калифорнийский Технологический университет. Не ожидая от своего неудачного ребенка ничего хорошего, Таддеус прочитал письмо, но был... приятно удивлен? Ошарашен? Его девочка собиралась изучать генетику? Боже, неужели из нее выйдет толк! Мозг генерала быстро оценил привилегию в образе своей дочери, а после того, как Бетти успешно закончила университет, он решил, что все-таки Элизабет хоть и не все сто процентов, но заслужила его родительскую любовь. И вот, после вручения дипломов Росс сразу же предложил дочери - дипломированному клеточному биологу - работу на своей военной базе. Бетти отказываться не стала. Она была счастлива, что у них с отцов все налаживается, да и на первых порах нужно было освоиться со статусом "выпускник", поэтому упустить шанс быть ближе к нему, считалось бы за ошибку. Параллельно Росс работала над научным исследованием в университете Калвер, и время от времени преподавала биологию студентам. Какое-то время все шло ровно, пока генерал не стал возглавлять неизвестный широкой публике секретный проект по производству оружия с участием гамма-излучения, также известного как гамма-бомба. Для проекта были завербованы лучшие ученые Калифорнии и ближайших штатов, а главой проекта был назначен Брюс Бэннер. И Бетти не осталась в стороне - отметив ее как молодого и перспективного специалиста, вышепоставленное руководство завербовало для участия и ее. Она стала работать над импульсами гамма-излучения рука об руку с Бэннером, и проведенное совместно время дало свои плоды: кажется, она влюбилась впервые в жизни, знаете, по-настоящему. Брюс всегда был к ней добр, мил; она стала ловить себя на мысли, что перед тем, как войти в общее с ним помещение, она прихорашивается, проверяет дыхание и опрятность одежды; когда он нечаянно задевает ее руку своей, через тело проходит огромный заряд тока - она опускает глаза, сдерживая глупую улыбку, а на ее белой коже появляется легкий румянец. Росс отметила, что и он относится к ней не как к коллеге, а как к женщине, и это ее немного смущало и одновременно ей льстило, да так, что внезапно поняла - эта взаимная влюбленность стоит на грани чего-то большего.
Отец ничего не подозревал. По крайней мере, не удостаивал влюбленных внимания до того дня икс. Работа над гамма-излучением требовала большого расхода денежных средств, которые, стоит заметить, правительство неустанно выделяло, но невозможно было вынести какие-то результаты, и тем более пустить на практику данный исследовательский материал, не протестировав его на живом существе. И речь вовсе не о белых мышках. Сыворотка предполагала значительное увеличение физических свойств солдата: силы, выносливости, ловкости и других способностей.
Бэннер вызвался добровольцем для эксперимента. Непонятно, что его к этому подтолкнуло, да и Бетти было плевать на причины: она просто не хотела его отпускать. Исследования не продвинулись настолько далеко, чтобы утверждать, что результаты эксперименты будут положительными. Излучение должно было привести к повышению боевой эффективности Брюса, но какая-то мелочь, какая-то деталь дала сбой и произошло страшное; то, что и через многие года Бетти не сможет забыть и простить себе - авария. Ужасная авария в лаборатории. Пострадало множество людей, и самой Бетти досталось по полной программе - ушибы, перелом, ожоги, кома. Она видела, кем стал Брюс. Она видела или ей привиделось?.. Очнувшись от кратковременной комы в больнице, она первым делом вытерла слезы, потому что сомнений простыл след, Росс четко понимала, что произошло. Попытаться найти Бэннера, узнать о его состоянии, как-то помочь, она не смогла. Брюс ушел, ушел в поисках лекарства.
Вернувшись обратно к работе на базу, Бетти обнаружила, что команда Росса конфисковала все ее работы и данные по эксперименту импульса гамма-излучения. Поссорившись на этой почве с отцом, Элизабет ушла с проекта и решила вернуться на постоянную основу в университет Калвер.
После исчезновения Брюса, Бетти долго грустила. Ей было тревожно за него, но вспоминала она о нем все же с улыбкой на лице: она чувствовала, что Бэннер жив, и однажды придет время, когда они снова встретятся. Что бы в каком-то смысле и "скоротать время", Элизабет снова окунулась с головой в работу в университете, продолжая изучать клеточную биологию и находясь на финишной прямой к кандидатской диссертации.
EPILOGUE |
Связь: icq 649815442
Одиночество - это стройная светловолосая женщина с тонкой фарфоровой кожей и в бледном малиновом шифоновом платье. Она улыбается мне. Я поднимаю руку, что бы помахать в ответ, но чувствую, что конечности налились свинцом. В моих глазах стоит туман, но я отчетливо вижу в этом тумане свою спутницу. Она сияет. Должно быть, она рада видеть меня, хоть познакомились с ней недавно. Формально, мы не знакомы, потому что не сказали друг другу ни слова, но я знаю, что она чувствует и как думает. Ее голос представляется мне негромким, мягким и бархатным, как шелест осенних листьев под ногами, но достаточно насыщенным, чтобы врезаться в память. С каждым днем она все больше похожа на меня: ее черты лица перекликаются с моими; я замечаю, что ее жесты и движения копии моих. Но ее улыбка не похожа на мою. Совсем. Какая-то часть меня понимает, что эта женщина - мой двойник, но та Анна, что сейчас смотрит на нее, не помнит своего лица. Туман сгущается. Окружающие с каждым часом становятся тусклыми и серыми, и только Одиночество выгодно выделяется на этом фоне. Я любуюсь ее платьем, ее длинными блондинистыми волосами, развивающимися на ветру.
- Девушка, не стойте столбом, вы мешаете людям, - слышу сердитый мужской голос у уха. Кто-то задевает меня плечом, и я медленно нащупываю свою реальность, в которой потерялось чувство перспективы и пространства. Зеленый свет сменяется на красный, люди убегают вперед, убегают вслед живой жизни, а я остаюсь все на том же месте. Я не могу сделать шаг - тротуар кажется слишком высоким, светофор - очень ярким, а дорога - очень широкой. Автомобили мчаться настолько быстро, что я не вижу их; они слились в одну сплошную серую массу. Но я слышу гудки, звук мотора эхом разносится у меня в голове, запах резины, трущейся об асфальт, щекочет нос. В последнее время мои чувственные восприятия сильно изменились. Я заметила, что это начало происходить после смерти родителей. Раньше в моей памяти то и дело всплывала та страшная картина, что я увидела в своем доме. Она, в отличии от реальности, была яркой, преимущественно красной, похожим то ли на огонь, то ли на кровь. Она подолгу не покидала меня, и я чувствовала, что живу в ней. Я настолько ужилась с ней, что считала ее иллюстрацией к своей автобиографии, неотъемлемой частью книги. Иногда я бродила по тому коридору, наступая на осколки и мелкий мусор, вглядываясь в красный туман и ощущая кровь на кончиках пальцев, а иногда просто сидела на родительской кровати и смотрела сквозь разбитые ставни на бордовое солнце, неторопливо ускользающее за горизонт. Теперь мои видения стали реже, словно кто-то решил, что уже пора заканчивать с неактуальным немым кино и переходить к звуковому. К моему отчаянию, ангельское радио никогда не брало отпускных, но теперь я понимаю, что замолчи оно, я не смогла бы вернуться к нормальной жизни. Сколько бы я не кричала, не затыкала уши и не билась головой для того, что бы заглушить голоса, они - часть меня, а как жить, если ощущаешь пустоту на месте частички идентичности? Страх и отчаяние потерять себя отошли на второй план на смену безразличию неоднозначным голосам. Они то тихие, то громкие... Случается так, что я не могу разобрать слов, потому что стук сердца заглушает их или звон в ушах отзывается настоящей физической болью. Но я привыкаю к такому существованию. Бывает, оно меня угнетает, и я срываюсь: расцарапываю себе запястья, пытаясь доказать самой себе, что у меня есть кровь, я настоящая и я хочу жить, а не существовать. Я хочу иметь цель, хочу мечту.
Автобус подхватывает людей и уносит их в неизвестном мне направлении. Так странно наблюдать за теми, кто точно знает, чего хочет. Я вижу их лица в окнах. Я вижу, как их бегающие глаза то ли с недовольством, то ли с любопытностью изучают меня. Я отворачиваюсь от них и смотрю себе под ноги. Какой смысл встречаться взглядом с теми, кто уже мысленно повесил на тебя ярлык? Но нет, не стоит их винить в такой неразумности. А что они еще могут подумать? Иногда мы говорим: «Я не верю своим глазам». Однако же верим. Верим даже тогда, когда увиденное очень нас удивляет. Мы привыкли доверять своим глазам и своим ушам, и привыкли полагаться на то, что увиденное и услышанное соответствует действительности. Так что же прикажете делать человеку, когда он видит что-то такое, что в его голове просто не укладывается? Провожаю взглядом удаляющийся транспорт. Окружающие меня люди на остановке украдкой поглядывают на меня, и я только сейчас читаю немой вопрос в их глазах - а где же одежда? Не то, чтобы я гуляю обнаженной по городу, просто в декабре нужно одеваться как и полагается зимой. Но дело в том, что я совсем не чувствую холода. Честно говоря, я потеряла счет времени и даже не знала до недавнего времени, что наступил декабрь, который принес с собой даже мелкий снегопад. Наверное, мне должно быть очень холодно, моя кожа должна быть белее снега... Не стоит их смущать. Изобразив на секунду дрожь, побелевшими пальцами натягиваю на подбородок воротник вязанной кофты и замераю в ожидании последнего рейса, который должен меня увезти подальше от этого места.
